✤ MILANO ✤ органайзер для украшений
16 800 pуб.
| размеры | 12 х 19.5 cм, в развернутом виде 19.5 x 56 см |
| цвет бархата | светло-серый |
| цвет подклада | пыльный розовый |
| количество карманов | 6 |
| размер кармана | 8.5 х 9.5 см |
хлопковый бархат (Германия), атлас (хлопок, Италия), узорная пластина (серебро, филигрань, Великий Новгород), плоский жемчуг Swarovski (Австрия), капли гранёного стекла, чешское стекло Fire Polished, стекло ювелирной огранки, бисер (Япония)
ограниченный выпуск, все экземпляры проданы
Когда в Милане садится солнце, на город словно опускают пыльно-розовую вуаль – цвета становятся приглушенными, матовыми и мягкими, как велюр. Ажурные башни, шпили и купола, будто искусно вырезанные из слоновой кости, приобретают оттенок жемчужно-серой дымки, несущей с собой прохладу, остужающей, как горячий лоб, нагретые солнцем за день мраморные ступени.
Стены старинных домов бережно хранят тепло до самой ночи: дотронься – и ощутишь шершавую поверхность камня, подержи руку чуть дольше – и почувствуешь, как тихо просыпается через пальцы время, проскальзывает серебряными песчинками на пол, где оно теряется в складках пепельных теней и коротких сумерек, звонко стучит выпавшей из кармана монеткой по мостовой.
Когда в Милане садится солнце, город наполняется шорохами и звуками, густыми переливами колоколов, эхом потерянных в полуденном зное слов – и снов, крадущихся на цыпочках к тем, кому нужно сегодня присниться, чью печаль утолить, чье сердце наполнить счастьем.
Нежный розовый свет закатного солнца делает женщин особенно прекрасными – холеные и загорелые, они прячут глаза за большими черными очками, обнажают плечи – и струящийся шелк вечерних блуз так похож на бег ручьев по весне. Шумные, смелые, они красивы той особенной чувственной красотой, для которой кружевная архитектура города – удивительно тонкое, с любовью и трепетом веками создаваемое обрамление, вдохновляющее, пробуждающее и зовущее за собой, как мечта…
ограниченный выпуск, все экземпляры проданы
Когда в Милане садится солнце, на город словно опускают пыльно-розовую вуаль – цвета становятся приглушенными, матовыми и мягкими, как велюр. Ажурные башни, шпили и купола, будто искусно вырезанные из слоновой кости, приобретают оттенок жемчужно-серой дымки, несущей с собой прохладу, остужающей, как горячий лоб, нагретые солнцем за день мраморные ступени.
Стены старинных домов бережно хранят тепло до самой ночи: дотронься – и ощутишь шершавую поверхность камня, подержи руку чуть дольше – и почувствуешь, как тихо просыпается через пальцы время, проскальзывает серебряными песчинками на пол, где оно теряется в складках пепельных теней и коротких сумерек, звонко стучит выпавшей из кармана монеткой по мостовой.
Когда в Милане садится солнце, город наполняется шорохами и звуками, густыми переливами колоколов, эхом потерянных в полуденном зное слов – и снов, крадущихся на цыпочках к тем, кому нужно сегодня присниться, чью печаль утолить, чье сердце наполнить счастьем.
Нежный розовый свет закатного солнца делает женщин особенно прекрасными – холеные и загорелые, они прячут глаза за большими черными очками, обнажают плечи – и струящийся шелк вечерних блуз так похож на бег ручьев по весне. Шумные, смелые, они красивы той особенной чувственной красотой, для которой кружевная архитектура города – удивительно тонкое, с любовью и трепетом веками создаваемое обрамление, вдохновляющее, пробуждающее и зовущее за собой, как мечта…
